Прагу принято называть академической столицей Русского Зарубежья, Русским Оксфордом. Действительно, правительство молодой чехословацкой республики пригласило в свою страну многих русских эмигрантов на так называемую «русскую акцию» - специальную программу обучения и пополнения своих знаний в тяжелые годы после русской революции. Из Константинополя, Софии, Белграда, Гельсингфорса, Таллина, отовсюду, где прозябали русские студенты, вчерашние выпускники гимназий, неустроенные преподаватели всевозможных наук, потянулись люди в Прагу, в Брно, в другие университетские города. Русская акция, которую убежденно поддерживал президент страны Томаш Масарик, предполагала обучение, преподавание, врастание русских эмигрантов в академическую, профессиональную, европейскую семью – с тем, чтобы потом, когда Россия снова станет свободной, эти десятки, сотни, тысячи обученных изгнанников, благодарные гостеприимной Чехословакии, вернулись на родину и стали бы самыми верными союзниками и сторонниками чехословацкой политики. Гуманное у Масарика тесно переплеталось с прагматическим.
Такой – ученой и обучающей – и запомнили Прагу беженцы первой волны. Но была и другая Прага, литературная. О ней известно куда меньше. Разве что Цветаева выбивается из общего ряда, но Цветаева всегда и везде выбивается. Аркадий Аверченко, окончивший здесь свои дни, оставил в Чехословакии весьма незначительный след. Самым известным литературным объединением Праги был Скит поэтов. Возникнув в начале 20-х, он просуществовал вплоть до второй мировой войны, и тем самым стал главным долгожителем среди эмигрантских объединений.
